БЛИН.

 

      Это было давно. Это было месяца четыре назад.

      Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.

      То есть сидели-то мы не на берегу, -- где же там сидеть: сыро и грязно,да и неприлично, -- а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.

      Компания была смешанная -- русско-итальянская.

      Так   как  между   нами   не  было  ни  чересчур  близких  друзей,   ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.

      В особенности в смысле международных отношений.

      Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твердую, ничем несокрушимую уверенность,  что  Россия  также прекрасна.  Они  кричали,  что итальянцы ненавидят солнце и совсем не переносят жары, что они обожают мороз и с детства мечтают о снеге.

      В  конце концов  мы так убедили друг  друга в достоинствах наших родин, что уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом.

      -- Да, конечно, Италия прекрасна, -- задумались итальянцы.

      -- А ведь мороз, -- он... того. Имеет за  собой... -- сказали и мы друг другу.

      И сразу сплотились и  почувствовали, что  итальянцы  немножко со  своей Италией зазнались и пора показать им их настоящее место.

      Они тоже стали как-то перешептываться.

      -- У  вас очень много шипящих букв, -- сказал  вдруг один из них. --  У нас язык для произношения очень легкий. А у вас все свистят да шипят.

      -- Да, --  холодно  отвечали мы. --  Это происходит от того,  что у нас очень  богатый язык. В  нашем языке находятся все существующие в мире звуки. Само собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть.

      -- А разве у вас есть "ти-эч",  как у  англичан? --  усомнился  один из итальянцев. -- Я не слыхал.

      -- Конечно,  есть.  Мало ли  что вы не слыхали.  Не можем  же мы каждую минуту "ти-эч" произносить. У нас и без того столько звуков.

      -- У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы, -- ухнула я.

      Итальянцы несколько  минут  молча  смотрели  на  меня, а  я  встала  и, повернувшись к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и к тому же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет.

      Помолчали.

      -- Вот приезжайте к  нам ранней весной, --  сказали итальянцы, -- когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!

      -- Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.

      -- Масленица. Блины едим.

      -- А что же это такое блины?

      Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!

      -- Блин, это очень вкусно, -- объяснила я. Но они не поняли.

      -- С маслом, -- сказала я еще точнее.

      -- Со сметаной, -- вставил русский из нашей компании.

      Но вышло еще  хуже. Они  и  блина себе не уяснили,  да  еще вдобавок  и сметану не поняли.

      -- Блины, это -- когда масленица! -- толково сказала одна из наших дам.

      -- Блины... в них главное икра, -- объяснила другая.

      -- Это рыба! -- догадался, наконец, один из итальянцев.

      -- Какая же рыба, когда их пекут! -- рассмеялась дама.

      -- А разве рыбу не пекут?

      -- Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина- мучное.

      -- Со сметаной, -- опять вставил русский.

      --  Блинов  очень  много  едят,  -- продолжала  дама.  --  Съедят  штук двадцать. Потом хворают.

      --  Ядовитые? --  спросили  итальянцы и  сделали  круглые глаза. --  Из растительного царства?

      -- Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.

      Мы  замолчали  и  чувствовали,  как  между нами  и милыми  итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая, темная пропасть взаимного недоверия и непонимания.

      Они переглянулись, перешепнулись.Жутко стало.

      --  Знаете,  что,  господа,  --  нехорошо у  нас  как-то насчет  блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.

      Положение было не из приятных.

      Но  между   нами   был  человек  основательный,  серьезный  --  учитель математики.  Он  посмотрел  строго на  нас,  строго на итальянцев  и  сказал отчетливо и внятно:

      -- Сейчас я возьму  на себя честь  объяснить вам,  что такое блин.  Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат  заполняется  массой  из муки  с молоком и дрожжами. Затем  все  это сооружение  подвергается  медленному  действию  огня,  отделенного  от  него железной  средой.   Чтобы  сделать  влияние  огня  на  пи-эр  квадрат  менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами,т.  е.  так  называемым  маслом.  Полученная  путем   нагревания  компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.

      Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.

      Итальянцы пошептались и спросили робко:

      -- А с какою целью вы все это делаете?

      Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:

      -- Чтобы весело было!